Такое предположение высказывалось еще первыми исследователями природы Крыма в конце XVIII — начале XIX вв. Большой знаток геологии Крыма К. К. Фохт писал, что «Крымские горы представляют сохранившуюся северо-западную окраину некоторой сложноскладчатой горной системы, в которой при посредстве сбросовых явлений было выкроено Черное море». Основываясь на своих наблюдениях геоморфологии Крыма, Б. Ф. Добрынин считал, что суша на месте Черного моря, которую он назвал «Понтидой», спустилась по сбросам в конце плиоцена и начале четвертичного времени. Она и составляла продолжение Горного Крыма. Такого же мнения придерживался Н. И. Андрусов, который рисовал на месте Черного моря сушу еще в плиоцене, и многие другие исследователи (Э. Зюсс, Ф. Освальд, Л. С. Берг, С. А. Ковалевский и др.).
Однако охарактеризованные общие черты геологической структуры Горного Крыма, известные нам сейчас, и сравнение его с другими подобными же сооружениями показывает, что Горный Крым представляет собой не часть какой-то широкой складчатой полосы и не обломок древнего массива, занимавшего пространство Черного моря, а часть крупного антиклинального поднятия — мегантиклинория, который не весь сохранился в пределах Крыма. Однако совершенно ясно, что это сооружение не распространялось далеко к югу и ограничивалось непосредственно прилегающей к Крыму частью Черного моря. Вся же остальная, несравненно большая часть Черноморской впадины составляет уже совершенно другой тектонический элемент — глубокую и достаточно древнюю депрессию на поверхности земной коры.
Возникает вопрос, когда возникла эта впадина и какую часть Крымских гор поглотило Черное море. Несомненно, что эта проблема очень тесно связана с вопросом о происхождении и длительности существования впадины Черного моря.
В настоящее время данные по исследованию берегов Черного моря заставляют отодвигать время возникновения его впадины все далее и далее.
А. Д. Архангельским и Н. М. Страховым в 1938 г. в ряде пунктов к югу от берегов Крыма были найдены на дне морские киммерийские раковины, что указывает на несомненное существование впадины Черного моря в среднем плиоцене. Ссылаясь на данные Н. А. Андрусова о характере понтических отложений по берегам Черного моря, А. Д. Архангельский считал сначала, что существование Черноморской впадины было вполне вероятным в понтическое время, а затем позднее признавал существование Черного моря с нижнего миоцена.
Известные исследователи неогеновых отложений Черноморского бассейна Б. П. Жижченко, В. П. Колесников и А. Г. Эберзин полностью отказались в своих палеогеографических реконструкциях от возможного существования «Понтиды» в таком виде, как она изображалась Н. И. Андрусовым и другими, и начали считать, что бассейны среднего и, возможно, нижнего миоцена занимали всю глубоководную часть Черного моря.
На основе анализа геологического строения и истории развития берегов Черного моря мною было высказано предположение, что глубоководная Черноморская впадина в начальном виде у берегов Кавказа возникла в олигоцене, но что море на месте Черноморского бассейна существовало и ранее, в течение всего палеогена, а может быть, и позднего мела.
История Черноморской впадины является сложной, а начало возникновения ее в различных частях разное, но в общем глубокая впадина, возникшая в олигоцене, с тех пор расширялась.
Таким образом, сейчас невозможно говорить о новейшем и геологическом смысле образовании впадины Черного моря в целом. В то же время несомненно, что та часть ее, которая протягивается у берегов Крыма, возникла сравнительно недавно — в конце неогена (см. ниже), и именно в связи с расширением здесь Черноморской впадины произошло погружение южной части Крымских гор.
Первоначально этот процесс представляли себе весьма просто — как процесс опускания части Крымского горного поднятия по сбросам, которые его раскололи. Многие даже в недавние годы считали, что обрывы известняков юры на Южном берегу образовались по сбросам, что, конечно, неверно.
Так, Б. Ф. Добрынин в известном курсе «Физической географии СССР» считает, что многие частные формы рельефа здесь обусловлены образованием сбросов, по которым отдельные глыбы опускаются в сторону моря, так что нередко можно видеть на Южном берегу систему ступенчатых сбросов. По его мнению, отдельные мысы и бухты «выкроены» этими сбросами. Сбросовую природу Б. Ф. Добрынин видит и в смещенных уступами известняковых массивах Кошки у Симеиза, Могаби и Айтодора у Ялты и Парагельмена у Алушты.
В качестве доказательства сбросовой природы берегов, кроме прямолинейной формы обрывов, других конкретных данных не указывается, и приводятся лишь общие соображения о глыбовом характере полосы Южного берега Крыма. Ссылаются при этом на залегание средней юры на различной высоте, что, конечно, не является доказательством сбросов. Идея о Южнобережном сбросе, якобы обрезающем с юга Крымские горы, навеяна, видимо, впечатлением грандиозного обрыва Яйлы. Однако в формировании последнего тектонические явления играли лишь косвенную роль. Тектоника обусловила поднятие Крымских гор и образование трещин в известняках, по которым шло оседание и обваливание отдельных глыб.
Опускание южной части Крымских гор, как это выяснил А. Д. Архангельский, связано со значительно более сложным и длительно протекающим процессом.
К югу от берегов Крыма намечаются три расширенных участка материковой отмели (шельфа). Первый из них, наиболее широкий, находится на востоке, примерно против Керченского пролива. Здесь ширина материковой отмели достигает около 50—60 км, причем отмель имеет форму полукруга, выдающегося к югу. Второй участок, отделенный от первого небольшим сужением материковой отмели против Керченского полуострова, располагается примерно напротив Феодосийского залива и Карадага. Он имеет несколько меньшую ширину, чем первый; Третье расширение материковой отмели находится юго-западнее, между Ялтой и крайней юго-западной оконечностью Крымских гор, причем ширина отмели здесь также несколько меньше, чем в первом участке (30—40 км). Между вторым и третьим участками расширения материковой отмели, примерно между Ялтой и Судаком, располагается участок, где отмель чрезвычайно сильно сужена, доходя до 10 и в отдельных местах до 6—8 км. В этом участке дна моря большие глубины образуют, как выражается А. Д. Архангельский, резко очерченное заливообразное углубление, выступающее к северу между двумя участками, где большие глубины отступают далеко к югу от берегов Крыма (рис. 64).
Первый из расширенных участков, расположенный против Керченского пролива, по происхождению, вероятно, является затопленной и погруженной древней дельтой реки «Палео-Дона», которая в конце неогена и четвертичном периоде протекала через Керченский пролив, впадая южнее в Черноморский бассейн.
Два других расширения материковой отмели представляют собой слабо наклоненные в сторону моря ровные поверхности, срезанные абразией. Глубины в них постепенно увеличиваются от береговой линии примерно до 160—200 м ниже уровня моря близ края материковой отмели.
С юга их ограничивает относительно более крутой уступ материкового склона, в пределах которого глубины увеличиваются на коротком расстоянии до 1000—1500 м. Поверхность этого склона сливается к югу с весьма ровной поверхностью дна центральной части Черного моря, имеющей, как известно, глубину 2000—2200 м.
Расширенные участки материковой отмели образуют, следовательно, плоские подводные возвышенные участки, ограниченные относительно крутыми (3, 6, 15 и изредка до 20°) склонами.
Происхождение материковой отмели у берегов Крыма А. Д. Архангельскии (1930 г.) объясняет следующим образом.
Материковая отмель представляет, несомненно, абразионную поверхность, обязанную своим происхождением постепенному продвижению моря, которое медленно, но неуклонно срезало Крымское побережье. Однако большая часть этой поверхности опущена сейчас на глубину более 30 м (и до 200—400 м) и, следовательно, здесь абрадирующая работа моря в настоящее время происходить не может. Изучая строение покрывающих террасу донных отложений, А. Д. Архангельский пришел к выводу, что параллельно с образованием абразионной поверхности, очевидно, шло ее общее опускание. Это доказывается прежде всего присутствием древнего мидиевого ила под слоем современного фазеолинового ила или глубоководной глины на глубинах, превышающих 150 м, в то время как массовое распространение мидий не идет глубже 50 м. Следовательно, край террасы, на котором распространен древний мидиевыи ил на глубинах более 150 м, испытал опускание за время протекшее с момента отложения этого древнечерноморского ила до наших дней.
А. Д. Архангельским и Н. М. Страховым, изучавшими строение осадков и геологическую историю Черноморского бассейна, при исследовании многочисленных проб, взятых трубкой со дна Черного моря ниже новоэвксинских ракушечников с Dreissensia, залегающих под древнечерноморским илом, в ряде мест были обнаружены известковые пески-ракушечники из перетертой ракушки и галечники. Породы эти могли образоваться только в полосе сильного волнения на глубине всего нескольких метров. В настоящее время они приурочены к краю материковой отмели, удалены от берега на 10—12 км и опущены на глубину до 60—150 м. А. Д. Архангельский считает величину их опускания в данном случае примерно равной глубине, на которой они сейчас находятся, а для других мест допускает погружение края абразионной террасы за время с новоэвксинского века до настоящего момента в 200 и даже 400 м.
На основе своих наблюдений А. Д. Архангельский (1929, стр. 191) приходит к следующим выводам: «прилежащая к Крымским горам часть дна Черного моря находится уже с плиоценового, а может быть, и более раннего времени в состоянии опускания, которое распространяется и на прилежащую часть гор. Под влиянием этих опусканий море абрадирует Таврический хребет, все далее и далее проникая на север».
Природу более крутого материкового склона А. Д. Архангельский объясняет по-другому. Он считает, что уступ образован системой сбросов, отделяющих материковую отмель от глубоководной части Черного моря. Доказательство сбросов он видит в относительно крутом уклоне поверхности склона, в наличии на нем дополнительных осложняющих террасовых ступеней (элементов ступенчатых сбросов, по его мнению) и в фактах, указывающих, согласно его выводам, на значительное опускание дна в области склона и прилежащей глубоководной части дна Черного моря. В ряде мест были обнаружены слои песков и галечников с толстостворчатыми раковинами киммерийских (плиоцен) и чаудинских кардид. А. Д. Архангельский считает, что явно мелководный прибрежный характер этих отложений указывает на то, что они были отложены первоначально на поверхности той же материковой отмели на небольшой глубине. Современное же их положение связано с опусканием на глубину участков края отмели по сбросам. Террасовидные ступени являются опущенными по сбросам обрывками когда-то единой абразионной поверхности. Опускания произошли за время, протекшее после киммерийской эпохи.
А. Д. Архангельский (1930 г.) специально разбирает развитые на материковом склоне оползневые процессы. На поверхности склона им выделяется полоса с отсутствием современных осадков и выходами древнечерноморских или прямо новоэвксинских илов. Полоса эта связана с развитием подводных оползней. Благодаря им верхние горизонты ила соскользнули с подстилающих слоев и сместились по склону.
Приуроченность находок мелководных плиоценовых отложений исключительно к полосе илов, для которой характерны оползневые явления, заставляют отнестись к приведенным выводам А. Д. Архангельского о крупных сбросовых опусканиях с большой осторожностью. Проще предположить, что мелководные отложения попали на современную глубину в результате процессов оползания с верхнего края материкового склона. При этом имеющиеся здесь второстепенные террасовидные уступы на середине и у подножия материкового склона сами по себе могут представлять оползшие участки. Исходя из этого, мне представляется, что для обоснования сбросов, развитых вдоль материкового склона, данных недостаточно, а образование самого склона может быть объяснено по-другому.
Что же касается крутизны его, то представления о ней преувеличены. Уклон дна материкового склона Черного моря обычно не превышает 6—10° и только на отдельных редких участках 20°. Эти уклоны никак не подтверждают наличие сбросов по краям впадины, а, наоборот, скорее свидетельствуют против их существования. Дно впадины отдельна от материковой отмели- (шельфа) в сущности весьма пологим и растянутым уступом.
При этом на: разных участках материковый склон может иметь несколько разное время образования. Склоны, ограничивающие с юга два широких участка материковой отмели, являются, вероятно, более древними элементами морфологии северного края Черноморской впадины. Так как они расположены на продолжении намечающегося на высоте южного контура мегантиклинория Горного Крыма, то, мне кажется, возможным считать, что южное крыло последнего протягивается примерно вдоль этих прямолинейных в общем участков континентального склона, вытянутых в юго-западном направлении, что и показано на рис. 64. Заливообразное углубление, внедряющееся в материковую отмель между Ялтой и Судаком, наоборот, является скорее относительно более молодым элементом рельефа. В пользу этого можно привести сейсмические данные.
Как раз к области материкового склона в западной части этого Ялтинско-Судакского заливообразного изгиба приурочено большинство эпицентров крымских землетрясений. Сейсмическая активность указывает, очевидно, на продолжающиеся сейчас здесь резкие движения земной коры.
Самые сильные толчки за 100 лет произошли, здесь 26 июня и И сентября 1927 г., вызвавшие землетрясения в районе Ялты — Алушты, силой 7—8 баллов; последние толчки были 30 августа 1949 г. и 17 марта 1957 г. По данным А. Я. Левицкой и Г. П. Горшкова глубина очагов этих землетрясений не превышает 40 Нм. Они проявляются в пределах земной коры и локализуются в полосе между берегом моря и низом материкового склона.
С этой зоной, очевидно, и связаны те подвижки на глубине, которые вызывают толчки крымских землетрясений. Очевидно, она является активной зоной подвижек и смещений, сопровождаемых разрывами, хотя на поверхности эти разрывы прямо не отражаются. На поверхности дна моря подвижная зона выражена только плавным изгибом материкового склона, который соединяет дно глубоководной плоской котловины, опущенное на 2000 м, с дном мелководной и тоже плоской материковой отмели.
Подытоживая все приведенные данные, можно считать вероятным, что ядро антиклинального сооружения Горного Крыма укладывается в пределах сохранившейся на суше части Горного Крыма и Керченского полуострова вместе с прилегающими к ним участками материковой отмели.
Самые древние гипотетические Форосский и Туакский участки ядра располагаются, по-видимому, в области западного расширения материковой отмели, к югу от Фороса и в области края упомянутого заливообразного углубления к юго-востоку от Алушты.
Южное крыло, облекающее с юга ядро мегантиклинория, при таком представлении будет протягиваться вдоль более удаленных от берега участков материкового склона, пересекая также и Ялтинско-Судакский заливообразный изгиб. Можно думать, что последний является новообразованием, развившимся относительно недавно и продолжающим формироваться до настоящего времени.
Гораздо труднее даже гипотетически оценить расположение югозападной оконечности мегантиклинория. Второе, вдающееся к северу заливообразное углубление материкового склона, находящееся юго-западнее берегов Крыма, как бы срезает здесь продолжение Крымского антиклинального сооружения и далее в рельефе дна моря оно никак не отражено. Основываясь на далеком проникновении к югу и резко трансгрессивном залегании сармата и среднего миоцена в западной оконечности Крыма. на верхнем мелу и средней юре, в чем можно видеть следы погружения мегантиклинория к западу, я допускаю, что сооружение Горного Крыма не распространяется далеко в пределы Черного моря, а замыкается непосредственно близ берегов Крыма.