Загадки, секреты, тайны природы для пытливого человеческого сознания — мир, полный романтики и несравненной привлекательности. И в этом смысле природа не обидела Восточную Сибирь. Она создала Байкал как загадку для нас, как закономерно-необходимое явление в развитии земных недр.
Громадность и суровый нрав Байкала были загадочны для вышедших к его берегам первых землепроходцев. Эта загадочность разрешилась в их сознании убеждением, что Байкал — это море. Новые и новые открытия заставили отказаться от признания Байкала настоящим морем. Так возникла новая загадка: что же это такое, непохожее ни на море, ни на самые большие известные тогда науке озера? Следовали новые открытия. И сразу же являлись новые загадки. Уже в послевоенное время в языке ученых появился новый термин, мало что говорящий массовому читателю, — Байкальский рифт и Байкальская рифтовая зона.
Байкал в XVII—XVIII вв. прославился как пресное море. В следующем веке он стал известен всему миру как глубочайшее на Земле совершенно пресное озеро. В первой половине нашего века к нему пришла слава замкнутого очага биологического видообразования, в котором возникли и развились только ему одному свойственные организмы (эндемики). Во второй половине нашего века Байкал прославился как единственная в Азии, причем возникшая в самой глубине материка рифтовая структура. Такова своеобразная научная «карьера» Байкала. И что особенно замечательно — в своей последней роли, в раскрытии не-существовавшего у природы, но не дававшего покоя науке «секрета» Байкала, нашли свое естественное место и землетрясения, и вулканические постройки, и само расположение гор на юге Восточной Сибири.
Вспомним теперь еще раз об основных чертах структуры земной коры в Прибайкалье. Здесь стыкуются древняя Сибирская платформа и область столь же древней складчатости, составляющая как бы раму платформы, или, как часто говорят, ее южное складчатое обрамление. Граница между этими областями имеет довольно простой контур, с двумя «заливами» к югу — Иркутским и Алданским. Сибирская платформа обладает плоским или слабо волнистым рельефом поверхности водоразделов, но речные долины ее глубокие, с крутыми склонами. Отсюда другое, географическое, название платформы — Средне-Сибирское плато. Его южный край всюду выражен довольно резким уступом — переходом в горную область Саян, Прибайкальских гор и Станового нагорья. Общая черта всех этих гор — преобладание массивных форм над резкими, острыми, затем — параллельность главных более-менее обособленных возвышенностей (хребтов, цепей) краю Сибирской платформы и умеренные высоты, не превосходящие, как правило, 3000 м над уровнем моря. Чем дальше к югу от северного края гор, тем менее влияние этого края на направление отдельных крупных возвышенностей, но все же пологий изгиб — переход северо-западных «саянских» простираний на северо-восточные «байкальские» сохраняется в общем плане и в пределах Монголии. Поблизости от линии стыка плато-горы, местами удаляясь от него в глубь гор, а местами подходя к нему вплотную, видны отдельные пониженные участки — внутригорные (межгорные) впадины, кажущиеся на первый взгляд просто сильно расширенными отрезками речных долин. Удобные ровные места в днищах этих впадин, понятно, в первую очередь привлекали к ним первых поселенцев, в них останавливались первые путешественники, окружающая их природа, прежде всего, привлекала к себе внимание. Поэтому межгорные впадины этого гористого края исторически оказались первоочередными объектами геологической науки. Одним из них, конечно, самым первым, стала впадина озера Байкал.
Первые путешественники, среди них светила тогдашней науки (их имена начертаны на карнизе Иркутского краеведческого музея), судили об этих просторных низинах среди горных высот по-разному, но уже в конце XVIII века некоторые ученые видели в них катастрофические провалы, вызванные глубинными силами, именно теми, что заявляют о себе частными местными землетрясениями. Высказывались мнения, что громадные опускания среди гор — следствие вулканических процессов. Очень многие считали, что это просто остатки огромных древних речных долин, а И. Черский полагал, что котловина Байкала — медленно углубляющаяся и сжимающаяся вогнутая складка земной коры.
В XIX в. сходные крупные межгорные понижения были хорошо изучены в Европе. В то время натуралисты разных стран о многом стали судить по европейским образцам. Было установлено, что типичная структура крупных межгорных понижений — грабен, то есть опускание продольного участка земной коры между двумя параллельными разломами-сбросами. Подобные грабены стали затем находить почти во всех горных странах, а их образцом, прототипом, оставался Рейнский грабен — опускание по сбросам между горными массивами Шварцвальд и Вогезы. С ним стали сравнивать и впадину Байкала. Этому в огромной степени содействовал авторитет крупнейшего исследователя Сибири В. А. Обручева, считавшего, что «древнее темя» Азии на всем своем пространстве разбито ка отдельные блоки, частью опущенные, частью приподнятые, и на таком «структурном фоне» впадина Байкала являлась лишь крупнейшей и наиболее молодой.
Дальнейшие исследования показали, что межгорные впадины Прибайкалья и Северной Монголии образуют некоторую как бы связанную протяженными разломами земной коры единую систему, составляя своими звеньями, т. е. отдельными впадинами, подобие цепи, протянувшейся более чем на 2000 км от оз. Хубсугул в Монголии до Южной Якутии. Ранее, еще в начале XIX в., отмеченное внешнее сходство впадин подсказывало мысль о геологическом родстве всех звеньев такой цепи, о близком времени и сходном способе их образования. В начале нашего века английский геолог Дж. Грегори описал сходную, по размерам еще более грандиозную систему подобных же впадин в Восточной Африке, назвав их рифтовыми долинами. Другой английский геолог Б. Уиллис, исследуя впадину Мертвого моря в Палестине, нашел, что образующие ее краевые параллельные разломы суть не сбросы, а взбросы, или крутые надвиги, которыми стенки-грабены как бы сжимают центральную опущенную полосу. Такую структуру, в отличие от рифта, он назвал рам-пом. Вскоре после этого и к впадине Байкала применили модель рампа. Ранее, в самом начале нашего века, геолог Львов указал на сходство впадины Байкала с впадиной другого глубочайшего озера — Танганьики в Африке. Наконец, геолог Павловский, также отмечавший сходство впадин Байкала и Восточной Африки, предложил для всех звеньев Прибайкальской системы межгсркых опусканий удачное общее название «впадины байкальского типа».
Очень резкий подъем геологических исследований в межгсрных впадинах Прибайкалья произошел в 50-е годы в связи с поисками нефти и газа. Было пробурено несколько довольно глубоких скважин. Институт земной коры, тогда просто Институт геологии Академии наук СССР в Иркутске, вплотную занялся геологией всей этой области. Были получены важные результаты по впадине Байкала и ее ближайшим соседкам. Однако самое важное заключалось в том, что именно в это время на новой научно-технической базе были проведены обширные межнациональные исследования дна Мирового океана и была открыта Мировая рифтовая система. Это открытие явилось настоящей сенсацией и стало важнейшей вехой в развитии наук о Земле. Основу Мировой рифтовой системы составляют срединно-океанические хребты, связанные друг с другом в единую сетку, как бы опутывающую весь земной шар. Срединно-океанические хребты тяготеют к срединным (медианным) частям океанов, но такое срединное положение занимают не все они: лучше всего оно видно в Атлантическом подводном хребте, особенно в северной его части. Сами по себе эти возвышения океанического дна мало напоминают настоящие хребты, какие мы видим на суше. Это поднятия с шириной основания в сотни до полутора тысяч километров и относительной высотой до 3 км. Общая длина системы таких хребтов превышает 70 000 км, а площадь равняется площади всех материков. Резкие формы рельефа обнаружены только в вершинных, гребневых частях хребтов. Они созданы, во-первых, ступенчатостью склонов, во-вторых, наличием глубоких и узких осевых впадин сбросового происхождения — рифтовых «долин». Будучи поднятиями тонкой (7—10 км) океанической коры, подводные хребты отличаются высокими значениями теплового потока (до 3—10 мккал·см2с), сильным вулканизмом с излияниями базальтовых лав, сильной сейсмичностью, присутствием обломков ультраосновных пород, свидетельствующих о близком залегании к поверхности дна мантийного вещества. Открытке и дальнейшее изучение Мировой рифтовой системы послужило толчком к созданию гипотезы спрединга (расширения, разрастания океанического дна симметрично в обе стороны от срединных хребтов), а также гипотезы громадных — на тысячи километров в течение геологической истории — горизонтальных перемещений литосферных плит.
Одной из своих ветвей Мировая рифтовая система выходит из Индийского океана на сушу, где и продолжается в виде, во-первых, громадной рифтовой структуры Красного моря, во-вторых, в виде Восточно-Афрнканской зоны континентальных рифтовых впадин. Что касается Рейнского грабена и грабенов Байкальской зоны, то они по ряду признаков оказались очень близкими к океаническим рифтовым ущельям, хотя прямой пространственной связи с Мировой рифтовой системой не имеют. Понятно, что при своей «сухопутности», доступности для всесторонних исследований, возможности непосредственного, визуального знакомства и уже довольно высокой геологической изученности Рейнская, Байкальская и давно состоявшая кандидатом в аналогичные структуры земной коры Провинция Хребтов и Бассейнов на Западе США стали предметом специального изучения по Международной программе.
В 1966 г. в Иркутске, в стенах Института земной коры, состоялась выездная сессия Научного совета по изучению земной коры и верхней мантии АН СССР под председательством В. В. Белоусова. Были подведены итоги сделанного по впадине Байкала и соседним сходным с ней структурам. Составлена программа дальнейших исследований. Организована Байкальская секция названного Научного совета. Изучение Байкала как явления природы, обусловленного глубинными процессами, вступило в новую стадию.
Если теперь впадины байкальского типа превратились в «рифтовые долины» или просто в рифтовые впадины, то встал вопрос об их отношении к Мировой рифтовой системе. Байкальская рифтовая зона казалась совершенно изолированной, как бы «заброшенной» в глубь материка Азии, да еще и разместилась она на территории, сложенной древними и отчасти Древнейшими толщами горных пород. Пора было перейти к изучению возможными средствами и приемами глубоких недр под всей рифтовой зоной. В эту Работу включился Институт геологии и геофизики Сибирского отделения Академии наук в Новосибирске, другие институты Иркутского научного центра, многие сибирские производственные организации. На первый план выдвигались, естественно, геофизические работы. О них мы подробнее скажем ниже.
На рис. 7 изображена общая схема Байкальской рифтовой зоны. На ней показаны контуры рифтовых впадин, поля распространения неоген-четвертичных вулканических пород и основные, выраженные в рельефе разломы земной коры, а также контур Саяно-Байкальского сводового поднятия (нагорья) в пределах изогипсы (линии равных высот) 1500 м над уровнем моря. Все это главные характеристики рифтовой зоны. На схеме видно, что рифтовая зона в южной части вплотную прилегает к северной границе Монголо-Сибирских гор и тем самым к южной границе Сибирской платформы, а на северо-востоке отступает от этой границы к югу. Вулканические поля тяготеют к флангам рифтовой зоны, но Витимское лавовое плато смещено к востоку от нее. Байкал — главное центральное звено рифтовой зоны — связан с особенно мощными разломами земной коры. Очень многие разломы на всем пространстве зоны — результат растрескивания земной коры, происходившего в неогене и четвертичном периоде, вплоть до наших дней. Почти все е падины и Байкал, конечно, тоже более или менее асимметричны, северные и северо-западные борта у них короче и круче южных и юго-восточных.
Все рифтовые впадины выполнены до той или иной глубины толщами осадков речного и озерно-болотного .нисхождения. Подобные осадки продолжают накапливаться в них и теперь. Лучше всего осадочные толщи изучены по южному краю котловины Байкала и в соседней с ней к западу Тункинской впадине, что связано с поисками нефти и глубоким бурением в этих районах. Выяснено, что накопление наземных и водных осадков (а следовательно, и зарождение рифтовых впадин) началось еще в верхнем, может быть, и среднем палеогене и продолжалось в течение всего неогена и четвертичного периода, т. е. более 25 млн. лет. Как это обычно бывает в материковых (а не морских) условиях, накопление осадков происходило неравномерно, по мере «роста», то есть углубления и расширения рифтовых впадин. На западном фланге рифтовой зоны накопление осадков сопровождалось неоднократными излияниями базальтовых лав и выбросами пирокластов, то есть обломочных вулканических материалов. О составе и строении таких мощных линз осадков можно судить по рис. 5. Местами как по краям, так и в средних частях рифтовых впадин осадки затронуты разломами, смяты в небольшие складки.
Много интересных данных по накоплению осадков в современном глубоководном Байкале получено в последние десятилетия. Они подтвердили его «молодость» и показали, что механизм накопления осадков в нем сходен с морским. Кстати, несколько слов о глубинах и рельефе дна Байкала.
Громадная глубина Байкала была известна, конечно, еще первым насельникам Байкала — бурятам, эвенкам, курыканам и, может быть, более древним народам, освоившим здесь рыболовство. Промеры с помощью простого морского лота были проведены в прошлом веке, более точные — экспедицией Дриженко в начале нашего века. Работами Байкальской лимнологической станции Академии наук наибольшая глубина Байкала была показана недалеко к востоку от острова Ольхон. Она равнялась 1740 м. Однако позже, уже в 60-е годы, Лимнологическим институтом были предприняты специальные исследования озера с помощью эхолота и составлена первая карта рельефа дна Байкала. Максимальная, найденная примерно в том же районе глубина Байкала оказалась равной 1620 м. Она и принята в настоящее время как наиболее достоверная. И несмотря, так сказать, на некоторую «потерю очков», Байкал остается среди пресноводных озер чемпионом мира по своей глубине.
Карта донного рельефа озера в целом подтвердила предположения о том, что Байкал состоит из трех ясно обособленных котловин, что самая глубокая на них средняя, что северо-западный подводный склон очень крут и ступенчат, что юго-восточный борт более длинный и пологий, но имеет очень сложный рельеф, что глубочайшие части Байкала представляют собой как бы подводные равнины, что к северо-востоку от северной оконечности острова Ольхон по направлению примерно к Ушканьим островам протягивается подводная возвышенность, названная Академическим хребтом, что, наконец, подводные склоны местами бороздят, как в океане, глубокие каньоны. Тем не менее работы по изучению озерного дна продолжались. Новые и новые промеры по эхолотным профилям позволили В. И. Галкину создать скульптурную гипсовую модель впадины Байкала. Наконец, объединенными силами Лимнологического института и Института океанологии Академии наук были проведены еще более точные исследования котловины Байкала, выполненные путем прецизионного (высокоточного) эхолотирования, подводного фотографирования и даже непосредственных наблюдений с подводных аппаратов «Пайсис». Они полностью подтвердили основные результаты ранних подводных работ, но значительно их детализировали. И что замечательно, в схеме, в идее нынешняя структура впадины Байкала оказалась именно такой, какой геологи в 50-е годы представляли и изображали ее почти интуитивно. Ширина западного склона впадины оказалась всего 3—5 км, с крутыми или отвесными обрывами и очень узкими площадками отдельных ступеней. Напротив, ширина восточного склона много больше (25—30 км), он очень неровен, разбит на многочисленные блоки и продольными, и поперечными разломами. Выяснилось, что озерные осадки, в том числе самые молодые, затронуты разломами, что особенно хорошо было видно у подошвы западного склона, то есть в сфере влияния основного Обручевского разлома. Еще раз подтвердилось, что впадина Байкала — резко несимметричная рифтовая структура, продолжающая свое развитие.
Все, о чем говорилось до сих пор в этой главе, составляет, так сказать, внешнюю геологическую картину Байкальской рифтовой зоны и ее центрального звена — Байкальского рифта. Природа четко показала нам основные их черты. Но мы не можем этим довольствоваться, так как лишь очень поверхностно (и в прямом, и в косвенном смысле) можем судить по приведенным материалам о происхождении, о причинах и механизме образования Байкальской рифтовой зоны. А ведь эта зона — признанный образец, генотип континентальных рифтовых зон вообще. Попробуем, насколько это возможно, «углубиться» в земную кору под рифтовой зоной.
И исторически, и по существу первое слово в познании земной коры в Прибайкалье принадлежит сейсмологии. Еще в XVII веке начал накапливаться материал о здешних землетрясениях, и стало ясно, что Прибайкалье — район высокой сейсмичности. В 30-е годы в связи с поисками нефти на Байкале в Юго-Восточном Прибайкалье стали проводить сейсмическое зондирование, применяя искусственные возбудители упругих колебаний в верхних слоях земной коры (взрывные устройства). Большой размах сейсмическое зондирование для решения общих задач строения коры приобрело в 79-е годы. Оно велось совместно с новосибирскими академическими и иркутскими производственными (разведочными) кадрами ученых. Эти работы с большой достоверностью показали, что земная кора в Прибайкалье подстилается слоем с пониженными плотностью и вязкостью, толщина которого под Байкалом 30—50 км. Этот так называемый астеносферный (слабый) слой в разных районах Земли залегает на разной глубине — до 200—300 км и, таким образом, между ним и подошвой земной коры обычно располагается верхняя часть мантии с нормальными значениями плотности и вязкости, составляющая низы каменной оболочки — литосферы. Работами методом ГСЗ было показано, что в Прибайкалье скорость в аномальном слое продольных сейсмических волн 7,6—7,8 км/с, а в подстилающей его «нормаль-ной» верхней мантии — 8,1—8,2 км/с. Эта разница и есть глазное основание для суждения о пониженной вязкости и плотности астеносферного слоя. Дальше мы увидим, что сравнительно малая глубина «слабого» слоя под Байкалом устанавливается и другими методами.
Для изучения местных землетрясений, эпицентры которых тяготеют к Байкалу и Байкальской рифтовой зоне в целом, Институт земной коры организовал целую сеть (до 20) сейсмических станций. Густая сеть станций позволила очень точно определить местоположение эпицентров местных землетрясений и составить их карту, все время пополняющуюся материалом новых и новых землетрясений. Было выяснено, что очаги, то есть места разрядки накопившейся сейсмической энергии и тем самым источники упругих волн в Прибайкалье, находятся на сравнительно малой глубине — до 15—20 км. Анализ напряжений во многих этих очагах, начиная от южного Байкала и до восточного фланга рифтовой зоны, показал примерно одинаковую картину: близгоризонтальное растяжение, направленное вкрест тектонических и орографических линий и примерно параллельное последним, более ми менее горизонтальное сжатие. В очагах землетрясений к западу от Байкала векторы сжатия и расширения как бы менялись местами. Такая картина, как еще раньше было известно, свойственна очагам землетрясений очень сейсмичней советской Средней Азии и всей Центральной Азии. Эти данные имеют очень большое значение для понимания современной механики земной коры в Прибайкалье. В 60—70-е годы работами Института земной коры были установлены систематические опоздания сейсмических волн, приходящих от удаленных землетрясений, к станциям Прибайкалья. Изучение этих явлений показало, что под всей Монгольско-Сибирской горной системой находится громадная каплеобразная область разуплотненной и, по-видимому, перегретой мантии, верхняя граница которой под Байкалом подходит к самой подошве земной коры. При этом оказалось, что горизонтальная проекция контура «аномальной» мантии весьма близко покрывает территорию новейшего горообразования высокой, а местами — в Западной Монголии — высочайшей сейсмичности (до 11 баллов), Байкальской рифтовой зоны, области распространения выходов горячих вод и следов новейшего вулканизма. Вот насколько сейсмические методы продвинули наши знания о строении недр Прибайкалья и соседних областей, вот насколько уточнилась сказавшаяся уникальной геологическая позиция впадины Байкала, а вместе с ней и самого уникального озера!
Просматривая эти строки, читатели могут подумать, что сейсмические исследования в Институте земной коры ведутся только затем, чтобы разобраться в строении недр окружающей территории и приблизиться к пониманию механизма образования Байкальской рифтовой зоны. Да, они ведутся для этой цели, но лишь попутно с основной работой — изучением сейсмичности Монголо-Сибирской горной системы как одного из важных условий, важных слагаемых природной обстановки, в которой мы живем, работаем, строим. Результаты Мондинского 1950 г., Муйского 3957 г., Среднебайкальского 1959 г. землетрясений вместе с наблюдением выраженных в рельефе следов древних, доисторических землетрясений и данными действующей сейсмической службы по Восточной Сибири и Монголии, а также с историческими сведениями о бывших здесь землетрясениях — это ценнейший материал для составления карты сейсмического районирования, работы государственного значения, выполняемой Институтом земной коры уже много лет. Такие карты, в основе которых лежит сейсмостатистический материал, оценивающие с той или иной вероятностью сейсмическую опасность отдельных территорий, составляются в разных масштабах и имеют, по соответствующем утверждении, нормативное значение. От них во многом зависит планирование размещения новых строек, типы конструкций, виды стройматериалов и размеры ассигнований. Мы видели выше, что район центрального отрезка трассы БАМа в проекте карты сейсмического районирования территории СССР в 50е годы оценивался как вполне безопасный, а на самом деле, как показали работы ИЗК, он лежит в том районе Байкальского рифта, сейсмичность которого сейчас, на основании вполне объективных данных, оценивается в 10 баллов. В последние годы вся трасса БАМа, большая часть которой проходит в рифтовой зоне, получила более точную оценку сейсмической опасности.
Такие научные задачи, как определение глубин очагов местных землетрясений, механизмы очагов, распределение и плотность эпицентров, повторяемость землетрясений во времени — все это служит как научным целям, так и решению вполне конкретных практических задач. Сдвиг наших знаний в том и другом направлении, сделанный в последние годы, очень велик.
К землетрясениям мы еще вернемся, а сейчас скажем коротко об обычных геофизических методах и о их применении на площади Прибайкалья.
Сущность геофизических методов исследований состоит в выявлении аномалий физических полей Земли (магнитного, гравитационного, теплового и др.), то есть отклонений, наблюдаемых с помощью специальных приборов, величин значений того или иного поля от нормальных значений. Геофизические методы служат и практике поисков полезных ископаемых и помогают понять физические процессы в недрах Земли. Начнем с аномалий гравитационного поля в Прибайкалье.
Еще в самом начале нашего века во время гидрографического описания и составления для нужд судоходства лоции Байкала было обнаружено, что ширина Байкала при определении астрономическим способом и способом триангуляции получалась разной — в первом случае она была уже. Разгадка такого странного, на первый взгляд, явления была в том, что измерения астрономическими методами не зависят от направления силы тяжести, тогда как геодезические измерения прямо зависят от положения отвеса. На берегах Байкала отвес отклонялся в сторону горных склонов, сложенных плотными — около 2,7 г/см3 — кристаллическими породами. Оказывал влияние и огромный объем воды в Байкале, плотность которой близка к 1. Тем самым впервые обнаружились аномалии силы тяжести на Байкале, связанные с контрастами плотностей. В 30-е годы гравиметрические работы стали проводиться уже систематически, особенно в послевоенные годы. Все они были связаны с поисками нефти на Байкале. С самого начала здесь ожидалось сложное гравитационное поле. На это как бы намекали сложный горный рельеф, огромная чаша воды Байкала, «неуемность» современных движений земной коры, следующая как из высокой сейсмичности, так и из прямых измерений методом повторного нивелирования по одним и тем же профилям. Так, оказалось, что в настоящее время впадина Байкала продолжает опускаться относительно соседних хребтов со скоростью до 6 мм/год. Картина гравитационных аномалий была обнаружена действительно сложная, причем отрицательные аномалии силы тяжести, по общему мнению, создаются здесь не только водой, но и толщей рыхлых осадков на дне озера, плотность которой меньше средней плотности земной коры. Расчеты позволили оценить толщину кайнозойских осадков во впадине Байкала, а также глубину поверхности кристаллического фундамента, на котором они лежат. Эта глубина — до 6000 м ниже уровня моря!
Учитывая роль воды и осадков в создании отрицательных аномалий Байкала, ученые пришли к выводу, что на большой глубине под ним должны находиться породы повышенной плотности, и на этом основании было высказано предположение, что земная кора под впадиной Байкала несколько тоньше, чем под соседними хребтами, и плотные породы верхней мантии лежат, соответственно, ближе к земной поверхности. Это значит, что «недостаток» массы в верхней части коры как бы компенсируется глубинным избытком, то есть впадина приблизительно изостатически уравновешена. Земная кора как бы плавает на мантии, образуя под Байкалом некоторый пережим или, как говорят металловеды, «шейку». Это предположение было в общем подтверждено последними данными глубинного сейсмического зондирования.
В Байкальской рифтовой зоне сравнительно простым оказалось магнитное поле. На его общем, близком к нормальному фоне выделена серия местных вытянутых аномалий. Источники магнитных аномалий,, как показали расчеты, лежат в рифтовой зоне в значительно более тонком слое (18 км), чем под соседней Сибирской платформой (33 км). Как полагают, толщина такого слоя определяется температурой около 450°С (так называемая точка Кюри), выше которой титано-магнетит теряет свои магнитные свойства, выходит, что под рифтовой зоной изотерма 450° лежит на почти вдвое меньшей глубине, чем, скажем, во внутренней части Иркутского амфитеатра.
Очень важные данные принесло магнито-теллурическое зондирование в Прибайкалье — один из методов изучения электропроводности недр. Было показано существование в мантии под Прибайкальем слоя повышенной проводимости, верхняя граница которого под рифтовой зоной находится на глубине 40—50 км, а в соседних районах платформы на глубине около 100—120 км. Как это следует из опытов над силикатными породами (а ими сложена мантия), подобное повышение электропроводности достигается при температуре порядка 1200°С. Отсюда следует, что слой такой температуры также находится значительно выше, под рифтовой зоной. Вспомним теперь о многочисленных следах очень молодого вулканизма в Прибайкалье, описанных выше, а также о многочисленных выходах здесь горячих источников, которые все вместе прямо указывают на повышенный разогрев недр под Байкальской рифтовой зоной.
В начале книги мы уже указывали, что глубинный тепловой поток на Байкале заметно повышен. Специальными измерениями установлено, что линейно вытянутые тепловые аномалии во впадине Байкала охватывают не всю его площадь, а сосредоточены в узких линейных зонах разломов. Величина удельного теплового потока в них в два-три раза выше среднего для континентов и достигает 3 мккал см2/с. Итак, зсе говорит о том, что под рифтовой зоной располагается мощный глубинный энергетический источник, обнаруженный в последнее десятилетие сейсмическими методами. Вернемся к нему еще раз.
Явление аномальной мантии на юге Восточной Сибири было обнаружено, а лучше сказать,— было заподозрено из-за систематического запаздывания во времени прихода сейсмических волн, возбуждаемых землетрясениями, к сейсмическим станциям Прибайкалья. Читатели здесь вправе спросить: что значит запаздывание сейсмических волн и разве существует их «расписание»? Да, такое расписание существует для каждого вновь возникающего землетрясения, и его нарушение означает, что на том или ином отрезке пути сейсмических колебаний их, так сказать, нормальная для данных глубин скорость изменилась в ту или иную сторону. В физической сейсмологии существует чрезвычайно важное понятие — годограф, то есть график зависимости времени прихода волн на регистрирующую станцию от расстояния до очага. Огромнее количество наблюдений за скоростями сейсмических волн на различных глубинах Земли при землетрясениях во всем мире и знание средних скоростей в разных оболочках планеты (сами оболочки и их границы были установлены сейсмическими методами) и позволило иметь теоретическое расписание прихода сейсмических волн в ту или иную точку земной поверхности. Сам факт такого запаздывания не может не означать изменений свойств среды, по которой проходит волна, то есть указывает на аномалию среды в некотором ее объеме. Восстанавливая, например, графический ход сейсмических волн, можно таким образом приближенно представить себе форму и размеры аномальной мантии. Предполагается, что снижение скорости сейсмических волн связано с частичным плавлением вещества мантии, через которую волны проходят и, следовательно, с уменьшением его средней плотности. А если это так, то массы с пониженной плотностью должны «всплывать» вверх сквозь мантию с нормальной плотностью. Срабатывает закон Архимеда. Но сравнительно легкое (менее плотное) вещество мантии, поднимаясь вверх, не может не нести в себе большого запаса тепла, захваченного с больших глубин. Принимая все эти допущения, нисколько не противоречащие физическим законам, оказалось возможным дать схему аномальной мантии под рифтовой зоной и ее окрестностями (рис. 8). В таком виде аномальная мантия подпирает под Байкалом самую подошву коры, а на юго-западе погружается на глубину 700 км и более (рис. 9).
Итак, получается, что прохождение рифтовой зоны и ее главного звена — Байкала — связано с существованием в глубочайших недрах этого района Азии мощного источника тепловой энергии. А так как начало образования рифтовой зоны совпадает с концом палеогена или началом неогена, то и начало приближения аномальной мантии к земной коре может быть датировано в этом районе примерно 25 млн. лет.
Пора подытожить приведенные в этом очерке данные и постараться представить себе, каким образом образовалась или могла образоваться Байкальская рифтовая зона, а по ее образцу и другие континентальные рифтовые зоны.
Исходным является положение о том, что в толще планеты, а именно — на границе мантии и земного ядра — происходит некая сепарация вещества по плотности (достигающей на этих глубинах, как помним, 5,9 г/см3) и начинается медленный подъем менее плотных масс к поверхности планеты. С течением времени, пройдя через всю толщу мантии, то есть почти 3000 км, порции вещества пониженной плотности, состоящего из смеси тугоплавкого перидотита и расплавленного (выплавленного из перидотита) базальта, накапливаются под земной корой и приподнимают ее, вызывая тем самым начало процесса горообразования на земной поверхности. Образуется сводовое поднятие коры, размеры которого будут, очевидно, зависеть от объема скопившегося под ней глубинного вещества. Процесс поднятия и горообразования при продолжающемся подтоке под кору мантийного вещества относительно низкой плотности может продолжаться лишь до тех пор, пока не будет достигнуто изостатическое равновесие, то есть до наступления момента, когда вес сводового поднятия компенсирует выталкивающую силу. Но такое равновесие «по вертикали» еще не будет означать, что наступило полное механическое равновесие во всей системе и процесс закончен. Дело в том, что скопившееся под корой вещество аномальной мантии должно растекаться в стороны, подчиняясь принципу стремления к минимуму гравитационной энергии. Так, например, кусок вара, положенный на горизонтальную плоскость, неизбежно будет растекаться в стороны. Растекание мантийного вещества создает за счет вязкого трения растягивающие силы в земной коре под сводовым поднятием. К растягивающим силам добавляются еще силы, направленные вдоль склонов сводового поднятия — кора, как всякое тело на наклонной плоскости, будет стремиться соскользнуть со склонов выпуклости мантии. С другой стороны, растяжение должно приводить к раскрытию трещин древних разломов в земной коре и к образованию новых разломов, а тем самым возникает возможность внедрения в трещины разломов вещества аномальной мантии, его остывания, кристаллизации и превращения в ультраосновные породы, выполняющие собой трещины. Вместе с тем, отдавая тепло окружающей среде, мантийное вещество будет нагревать кору в ограниченном объеме, прилегающем к разлому. В свою очередь, в разогретом объеме коры уменьшится вязкость вещества и увеличится его способность к растяжению. Если весь этот процесс пойдет Широким фронтом (в коре откроются многочисленные трещины разломов, и в них внедрятся многочисленные мантийные тела), то в целом земная кора будет Растягиваться над выступом мантии, следовательно, и Угоняться. Поверхность Земли над таким выступом представит собой рифтовую впадину со всеми ее атрибутами. Изложенная гипотеза (ее главный автор — профессор Ю. А. Зорин), как видим, представляет собой интерпретацию установленных фактов в рамках общей идеи. В нее вписываются и ее обосновывают и геологические данные (широкое развитие разломов — в первую очередь), и данные о наружном рельефе рифтовой зоны, и данные сейсмичности, особенно вывод о преобладании поперечных к структурам рифтовой зоны сил растяжений в очагах землетрясений, и данные о запаздывании сейсмических волн под земной корой, наблюдения над геофизическими полями, словом, весь современный научный материал по Байкальской рифтовой зоне. На рис. 7 схема строения Байкальского рифта изображена графически. В принципе она пригодна для объяснения происхождения и других континентальных рифтов.
Итак, предполагается, что растягивающие силы действуют во всем сводовом поднятии, но они деформируют земную кору там, где она особенно сильно ослаблена трещинами, разогрета внедрениями вещества мантии. После охлаждения коры ее пластическое, то есть без разломов, растяжение может смениться образованием в тонкой части коры нового разлома, и тогда весь процесс повторится. Длительное (миллионы лет) образование рифтовой впадины, вероятно, и заключается в чередовании фаз возникновения открытых трещин и фаз растяжения без разрывов после внедрения в трещины мантийного расплава. Все это, конечно, протекает непросто и хотя бы потому, что в верхней, менее прогретой и, значит, более хрупкой части коры растяжение должно осложняться образованием новых разломов, не идущих на глубину и затухающих в области более разогретой и пластически деформируемой коры. Значит, такие разломы (в отличие от других — глубинных и сверхглубинных, разделяющих, например, целые литосферные блоки, или плиты) будут «работать» только в верхней части коры. И действительно, очаги землетрясений в Байкальской и других рифтовых зонах, несомненно, связанные с коровыми разломами, лежат преимущественно на небольших глубинах — до 15—20 км.
Остается еще один вопрос. Сводовое поднятие и рифтовая впадина на нем — в известном смысле противоположные явления, действующие как бы навстречу друг другу. А ведь расплывание мантийного вещества в стороны под сводовым поднятием должно вести к его снижению, а затем и к уничтожению. Ка самом же деле рифтовые впадины и на суше, и в океане почти неизменно связаны с обширными сводовыми поднятиями. Таков и Байкальский рифт. Современные геофизические измерения показывают, что хребты вокруг рифта продолжают подниматься, а впадины опускаться. Как это объяснить с точки зрения механизма ркфтообразования в том виде, в каком он изложен нами? Очевидно, все дело здесь в постоянном притоке под земную кору вещества аномальной мантии и восстановлении таким образом высоты сводового поднятия.
Что же, можно ли теперь сказать, что загадка Байкальского рифта, а с ним и загадка образования других рифтовых зон Земли, имеющих столь много общих черт, успешно и до конца решена? Конечно, этого сказать нельзя, что, однако, никоим образом не должно разочаровывать нас. В самом деле, из обобщения геологических и геофизических обширных и разнообразных материалов может следовать нарисованная модель Байкальского рифта. При ее построении были использованы преимущественно физические данные, а процесс образования сводового поднятия и рифтовой впадины на его вершине рисовался только как механические деформации. Но в земной коре и верхней мантии происходят сложные физико-химические процессы, существо и результаты которых не могут считаться полностью изученными. Ведь речь идет о пока недоступных и непрозрачных недрах планеты, и как ни разнообразны и ни изощрены косвенные методы их познания, многие трудности еще далеко не преодолены.
Байкальская рифтовая зона остается еще во многом нерешенной загадкой, и если, по Тютчеву, она на самом деле очень проста, то природа продолжает скрывать эту ее простоту за сложными ограждениями. А искушение, о котором писал Тютчев, это и есть стремление познать самую простоту, хотя бы поневоле сложными и трудными путями.